— Да, но это вовсе не означает, что следует все подряд превращать в золото.

Мисс Ларнер вышла из жаркой кузницы в теплый, вязкий вечерний воздух. Снаружи было попрохладнее, но не намного — надвигалась первая душная весенняя ночь.

— Я хочу сделать его не просто золотым, — объяснил Элвин. — По крайней мере, не совсем золотым.

— А что, обычное золото тебя уже не устраивает?

— Золото мертво. Как и железо.

— Оно не мертво. Это просто… земля, в которой потух огонь. Оно никогда не было живым, поэтому и мертвым быть не может.

— Вы сказали, что я могу осуществить любые свои мечты.

— А ты способен представить живое золото?

— Я хочу сотворить плуг, который сам пашет землю и в который не нужно впрягать быка.

Она ничего не ответила, но глаза ее блеснули.

— Если я смогу сотворить такое, мисс Ларнер, вы признаете, что я с честью выдержал выпускные экзамены вашей школы для Мастеров?

— Я скажу, что ты уже не подмастерье.

— Этого я от вас и добивался, мисс Ларнер. Я стану странствующим кузнецом, обретающим опыт, и странствующим Мастером. Если, конечно, смогу.

— А ты сможешь?

Элвин сначала кивнул, но потом пожал плечами:

— Думаю, да. Это то же самое, что вы говорили об атомах, — помните, в январе?

— Я думала, что ты забыл об этом.

— Нет, мэм. Я продолжал задавать себе вопрос: что нельзя разделить на более мелкие частички? И вдруг мне пришла в голову мысль — если вещь имеет хоть какой-нибудь размер, значит, ее можно разделить. Стало быть, атом — это всего-навсего место, некое точное место, у которого нет ни ширины, ни длины, ни высоты.

— Геометрическая точка Евклида.

— Ну да, мэм, только вы говорили, что его геометрия была выдуманной, а атом существует на самом деле.

— Но если у атома нет размеров, Элвин…

— И вот что я подумал дальше — если у него нет размеров, значит, это ничто. Но атом — это не ничто. Это место. Лишь затем я понял, что атом — это не место, он просто обладает местом. Понимаете разницу? Атом может находиться в неком месте, ну, как геометрическая точка, но затем сдвинуться. Может очутиться где-то еще. Поэтому он не только обладает местом, но имеет еще прошлое и будущее. Вчера он был там, сегодня он — здесь, а завтра — вон где.

— Но атом — это не материальный объект, Элвин.

— Да, я понимаю, это не объект. Но это и ни ничто.

— Ты запутался в «ни».

— Я знаю грамматику, мисс Ларнер, просто сейчас о ней не думаю.

— Ты не будешь знать грамматику до тех пор, пока не начнешь правильно ее использовать, нисколько об этом не задумываясь. Но мы отвлеклись, продолжай.

— Видите ли, я начал размышлять — если атом не обладает размерами, то как тогда определить, где он находится? Он ведь не светится, потому что внутри его нет огня, а значит, и гореть нечему. И вот к какому выводу я пришел. Представьте себе, что атом не имеет размеров, но в нем присутствует какой-то разум. Какая-то крошечная разумная искорка, благодаря которой атом может узнать, где находится. И единственная сила, которой обладает атом, состоит в том, что он может передвигаться с места на место и понимать, где он очутился.

— Как это может быть? Нечто несуществующее обладает памятью?

— Ну представьте! Скажем, вокруг нас находятся тысячи и тысячи атомов, бродящих повсюду. Как они определяют свое местонахождение? Поскольку атомы ходят как попало и куда попало, все вокруг постоянно меняется. И тут появляется некто — я сразу подумал о Боге — некто, кто может научить их образу. Показать, как остановиться и где. Он говорит нечто вроде: эй, ты, там, ты будешь в центре, а все остальные, вот вы, оставайтесь все время на одном и том же расстоянии от него. Что тогда получится?

Мисс Ларнер на секунду задумалась:

— Пустая сфера. Шар. Но, Элвин, шар по-прежнему будет состоять из ничто.

— Вот именно! Разве вы еще не поняли? Вот почему я решил, что так оно и есть на самом деле. Посылая своего «жучка» внутрь вещей, я понял только одно — все вокруг меня большей частью пусто. Вот, к примеру, наковальня, она ведь выглядит твердой и тяжелой, да? Но говорю вам, она в основном пуста внутри. Маленькие железные частички, висящие на некоем расстоянии друг от друга, — вот и все, что в ней есть. Но большей частью наковальня состоит из пустого пространства между этими частичками. Понимаете? Эти частички ведут себя в точности как атомы, о которых я только что говорил. Хорошо, допустим, наковальня вдруг выросла и стала размером с гору. Когда вы подойдете к ней поближе, то заметите, что гора эта сделана из мелких камешков, а когда возьмете горсть камешков, то они рассыплются у вас в руке, и вы поймете, что они сделаны из мелкой пыли. Но если вы потом приглядитесь к одной из пылинок, то увидите, что пылинка эта очень похожа на гору, ведь она тоже состоит из камешков, правда очень маленьких.

— Так ты хочешь сказать, что твердые предметы, которые мы видим, на самом деле всего лишь иллюзия? Малюсенькие частички-ничто составляют крошечные сферы, которые, если их сложить вместе, образуют твои пылинки, потом из пылинок получаются кусочки, а уже из кусочков — наковальня…

— Да, все так, правда, мне кажется, что ступеней здесь куда больше. Неужели вы не видите, что это все объясняет? Я всего-навсего должен представить новую форму, новый образ или порядок и удержать у себя в голове, а затем, если я хорошенько напрягусь и подумаю, скомандую частичкам измениться, они мгновенно изменятся. Потому что они живые. Может, они совсем маленькие и не такие уж умные, но если я ясно покажу им то, чего хочу добиться, они могут последовать моей просьбе.

— Это слишком странно для меня, Элвин. Не могу себе представить, что все на самом деле ничто, пустота…

— Нет, мисс Ларнер, здесь вы ошибаетесь. Дело в том, что все вокруг — живое. Все создано из живых атомов, которые повинуются приказам, передаваемым Богом. Следуя этим приказам, некоторые атомы превращаются в свет и тепло, кое-кто становится железом, другие — водой, третьи — воздухом, а четвертые — нашей кожей и костями. Эти вещи существуют на самом деле, значит, атомы тоже реальны.

— Элвин, я рассказала тебе об атомах, потому что сочла их существование интересной теорией. Лучшие мыслители наших времен считают, что атомов нет.

— Прошу прощения, мисс Ларнер, но лучшие мыслители никогда не видели того, что видел я, так откуда им знать? Говорю вам, это единственная теория, которая объясняет все, что я вижу и что делаю.

— Но откуда взялись эти атомы?

— Ниоткуда. А может, отовсюду. Может, эти атомы просто есть. Всегда были и всегда будут. Их ведь нельзя разделить. Они не могут умереть. Вы не можете создать их, не можете расколоть. Они вечны.

— Тогда наш мир создал вовсе не Бог.

— Почему? Атомы были ничем, обыкновенными точками, которые даже не знали, где находятся. Именно Бог расставил их по местам, показав, где они должны находиться, — и все во вселенной состоит из атомов.

Мисс Ларнер снова задумалась — на этот раз надолго. Элвин молча стоял рядом и ждал. Он знал, что его догадки истинны, во всяком случае ничего более правдивого он не слышал. Если только мисс Ларнер не найдет какой-нибудь уязвимый пункт. Сколько раз за этот год она разбивала его теории, находя в его доказательствах некое слабое место, о котором он совсем забыл, некую причину, которая объясняла, почему его замысел невозможен! Вот и сейчас он ждал от нее возражений. Которые докажут, что он снова ошибся.

Может, в конце концов она все-таки сумела бы опровергнуть его. Она еще хмурила лоб, раздумывая над словами Элвина, когда до их слуха со стороны ведущей из города дороги вдруг донесся стук лошадиных копыт. Естественно, они обернулись посмотреть, кто так гонит лошадей.

Это были шериф Поли Умник и двое каких-то мужчин, которых Элвин видел впервые. Позади тащилась коляска доктора Лекаринга, которой управлял все тот же По Доггли. И остановилась эта кавалькада прямо рядом с Элвином и мисс Ларнер, у поворота к кузнице.